ЕЩЕ ОДНА ИСТОРИЯ ИЗ ЛЕТОПИСИ ВЕЛИКОГО СТОРОЖА
Отхлебнув апшерона, Наддий Саныч уселся писать аштэмээль. Буквы не слушались и разбегались в разные стороны. Ни сладкие увещевания, но ни грозные проклятия не возымели действия над толпою каллиграфических символов. Наддий откинулся на спинку стула и призадумался...
"Per aspera ad astra - было... Джа даст нас все - было... Майа итам идам сарвам - было... В заднице - и то было..." - нужна была свежая идея, которая никак не хотела приходить в голову.
Достав гавану, подаренную при случае Айзеншпицем, и скрывавшуюся в укромном месте уже полгода, он прикурил и сладко затянулся. Действительно, вся эта история с Монро уже чересчур затянулась. И белые уже смотрят криво, и Монро уехала на съемку очередного мексиканского сериала, да и сам сторож уже порядком устал от того, что нет ни развития, ни остановки. Вдыхая ароматный дым кубинских плантаций, не хотелось представлять себе бедных космонавтов, замерзающих в этот момент на международной космической станции. С другой стороны, совершенно не хотелось жалеть себя. В конце концов, весь этот бред должен когда-нибудь закончится.
Айзеншпиц, даря гавану, по секрету сказал, что он точно знает, что они находятся не в гостинице... "Тссс - но только об этом никому ни слова, я не хочу опять испытать на себе действие Максвелла". Тогда Наддий не предал значения его словам, но зерно сомнений крепко укоренилось в его сознании, дало всходы, и уже начало приносить плоды. Даже главный, заметив очевидные перемены в стороже, ехидно заметил - "Еще парочка таких трудотерапий - и тебя можно будет выпустить на свободу." Наддий тогда не придал значения этим словам, особенно этому непонятном этимологическому символу, который главный обозначил как "свобода". "Неужели он думает", - думал он, - "что я хотя бы в малейшей степени не свободен!? Я могу думать о чем хочу, могу ходить куда хочу, могу знакомиться с кем хочу, могу разговаривать о чем хочу, могу слушать кого угодно, и не слушать, кого не угодно, могу сходить в туалете мимо, и мне ничего не будет. А он должен приходить на работу к 8 утра и уходить в 6 вечера, должен выслушивать таких как я, и при этом не должен показывать свое раздражение. Он должен сидеть весь день в своем промозглом кабинете и разрисовывать никому не нужные бумажки. Он должен... Он должен... И кстати, с Монро у него так ничего и не вышло..."
- У тебя тоже ничего не вышло...
- Кто здесь? - Наддий Саныч невольно обернулся на незнакомый голос. Но никого в его комнате не было. "Почудилось," - подумал он, и снова откинулся на спинку стула.
- А вот и не почудилось!
Наддий вскочил со стула и еще раз внимательно осмотрел комнату. Никого. Он даже заглянул под кровать - никого. Он снова сел на стул, закрыл глаза, и решил немного схитрить.
- Кто ты? и чего ты хочешь?
- А сам подумай... Я плод твоего воспаленного сознания. Да! И не спорь! думаешь, ты был нужен Монро, думаешь, она что-то пела тебе? Да, конечно пела. Давай я угадаю что - "I Wanna Be Loved By You, I Wanna Be Kissed By You, Only By You"? Угадал!? Вижу, что угадал...
Наддий Саныч опять вскочил со стула и резко обернулся, надеясь увидеть таинственного собеседника. Но комната по-прежнему была пуста.
- Сядь и успокойся, - услышал он опять из ниоткуда. - И послушай, что тебе говорят умные люди. Неужели ты и вправду подумал, что Монро существует? Она умерла еще тогда, когда ты не родился. И эту песню пела не она. И не тебе. И вообще ее не было. И тебя нет. А есть только я - Великий и могущественный Гудвин, исполнитель желаний и покровитель всего сущего. Мне подвластны и глубины морские и твари поднебесныя. Как я захочу, так и будет. А вы, ничтожные, будете делать токмо как я вам повелю. И страшен суд мой буде, когда я приду и воздам вам за деяния ваши...
Но Наддий Саныч уже не слушал. Он еще раз отхлебнул апшерона, затянулся гаваной, прилег на свою кушетку и свернулся калачиком. Время уже было позднее, а завтра сестра милосердия снова его разбудит дозой успокоительного в 7 утра. И, правда, лучше уже было бы поспать не слушая Гудвина, и не вспоминая про Монро...
"Кажется, я схожу с ума", - подумал он, перед тем как окончательно заснуть.
| Достаточно! | Еще! |
