ЕЩЕ ОДНА СТРАНИЦА ИЗ ЖИЗНИ СЛАВНОГО СТОРОЖА
Может это было и неплохо, но сезон дождей начинался отвратительно. Морось заползала за воротник и неприятно щекотала и без того потрепанные нервы. Никита поеживался и неодобрительно смотрел на небо. Ни одна из запомненных с детства молитв не помогала, оставалось только крепко выругаться - "Отче наш, еже си на небесах..." - с удовольствием прислушиваясь к скорбным интонациям в прокуренном голосе. Но, видимо, Никита не удовлетворился скорбностью своих ноток, откашливаясь, он еще несколько раз попытался прочесть "Отче наш", но вскоре, усомнившись в своих способностях, он достал "Беломоринку" и удовлетворенно прикурил.
Информационный холодильник недалеко в углу негромко покаркивал, ничуть не мешая Наддию Санычу сопереживать неугомонному дворнику. Особенно приятным было то обстоятельство, что коридорное стекло здорово кривило, представляя взору бесстрашного сторожа искаженную картину действительности, не подозревая того, что только этого и надо было Наддию Санычу. Можно было, прищурив один глаз, слегка приподнять голову, и Никита превращался в неандартальского людоеда с выпученным носом и дубиной вместо метлы, а если посмотреть слева, то от Никиты оставались одни ноги, которые очень забавно переминались и постукивали друг о друга, видимо, от холода.
- Он... опять... Он опять... за свое! - задыхаясь от волнения, прокричал в самое ухо Наддия Саныча только что подбежавший разгоряченный Эйнштейн. Он не знал, на чем остановить свой взгляд, и не знал куда деть свои руки. Он стоял перед Наддием, то и дело подпрыгивая и приседая, кружась на месте как сумасшедший, и все время даже не кричал, а срывал голос, стонал на весь дом, - он... он опять. Там. Он там... Пришел. Опять... он...
Тяжело вздохнув, Наддий Саныч в последний раз наклонил голову, рассматривая блаженного Никиту, потом резко спрыгнул с подоконника и быстрыми уверенными шагами пошел вдоль коридора, не оглядываясь. На ходу он пробурчал:
- Пошли.
Остановившись у своей комнаты, он пнул дверь, вбежал в комнату и через несколько секунд снова появился в коридоре. В его руках холодным пластмассовым блеском отсвечивало грозное водяное ружье
- Заряжено, - промычал Наддий, словно бы сам себе, не обращая внимания на Эйнштейна, у которого и без того был довольно жалкий вид.
Дойдя до палаты Альберта, он без промедления зашел внутрь, держа ружье наготове. Ситуация была уже привычная. Ловко увертываясь от цветочных горшков и китайских ваз, он пробрался до журнального столика и затаился за ним. Закончив с обстрелом незваного гостя, хозяйничающий в комнате Толик Денисов-Кораблев забыл, что он здесь уже не один, схватился за шариковую ручку и стал выводить на обрывке газеты хитроумные формулы.
- Я ему докажу, что его теория относительности - бред старого маразматика. Информация, а не относительность лежит в основе всех явлений физического мира, - бормотал он себе под нос.
Наддий Саныч приготовился к последнему броску. Еще миг, и поверженный, хныкающий Толик Денисов-Кораблев, лежал связанный на полу на обрывках исписанных формулами газет. Эйнштейн стоял посередине комнаты с растерянным видом и бросал взгляд то на сторожа. то на Толика, то на формулы.
- Ничего, Алик, не переживай! Ты же видишь - он не в своем уме. Все так, как ты мне объяснял. Помнишь!? - Наддий похлопал его по плечу, подмигнул и устало побрел к себе домой. В голову лезла всякая чепуха типа коридорного окна с неизменным Никитой.
Мимо проходили санитары леса, ни о чем не подозревая, лишь лениво косясь на водяное ружье, которое Наддий волочил за собой по полу.
| Достаточно! | Еще! |
