ЕЩЕ ОДНА ПРАВДИВАЯ ПОВЕСТЬ ИЗ ЖИЗНИ СЛАВНОГО СТОРОЖА
В углу на коврике валялся Наддий Саныч и читал свежую газету. За окном посвистывали веселые дятлы, радуясь наступлению долгожданной зимы. На подоконнике стоял большой горшок распустившихся цветов и всячески хулиганил. Он то воображал себя кактусом в знойных джунглях Амазонии и больно кололся, то притворялся изнеженной розой и соблазнял блаженного сторожа.
Наддий Саныч отвернулся от окна, что-то пробурчал под нос и решил не откладывать это дело в долгий ящик и с завтрашнего дня взяться за перевоспитание горшка с цветками. К тому же завтра он наверняка поругается с долгим ящиком, и тогда, кто знает, когда он еще раз решится на этот шаг. А пока созвездие Стрельцов благоприятствует исходу, нужно набраться решимости и вступить на опасную стезю.
Смелый сторож смог так набраться решимости, что еле встал на ноги. Ноги только и сумели подумать о том, хозяин несоразмерно пополнел в последнее время, но послушно понесли бренное тело.
Кое-как добравшись до коридора, Наддий Саныч обессиленно бросил взгляд на потолок. Прогуливавшийся по потолку мсье Тургенев подобрал взгляд и удивленно посмотрел сверху вниз.
- Право, зря Вы это сделали, сударь мой, - сказал он, подбрасывая в правой руке предмет раздора.
- А разве Вы уже вернулись из Индонезии!? - не понял Наддий.
Пауза затянулась. Сторож никогда не считал Тургенева своим приятелем, но не упускал случая помолчать вместе с ним на трогательную тему. Каждый раз, когда молчание касалось этой темы, Наддий Саныч слегка краснел и стеснительно переминался с ноги на ногу. Случай был удачный, и мсье Тургенев начинал замечать в собеседнике некоторые спектральные перемены. Если бы Эйнштейн в это время не флиртовал с сестрой милосердия, а на секунду выглянул бы из своей палаты, то он нашел бы хороший повод для новой симфонии.
Когда растроганный сторож начал растворяться на фоне заката, повелитель женских сердец нечаянно уронил корзинку с маленькими пульсирующими комочками на потолок, от чего испуганный закат сменил фон. Присутствие Наддия стало очевидным. Тургенев бросился собирать разбегающиеся сердца, благодаря сторожа за приятную беседу.
Одно невзрачное сердечко подлетело к Наддию Санычу и горько заплакало у него в ладонях. Проникшись состраданием к бедному органу, сторож спрятал его от надменного писаки в гуще международных событий.
- Спасибо, - прошептало сердце из глубин газетной бумаги.
Мило посмотрев на символ новой спутницы жизни, Наддий нежно погладил таинственный сверток. Затем он пожелал мсье Тургеневу спокойного дня и скрылся в темноте своей комнаты.
Он зашел в комнату и поставил новый символ рядом с распустившимся цветком. Обескураженный таким соседством цветок затих и сник.
А Наддий Саныч лег в углу на коврике и долго любовался своей композицией. Где-то в глубине его глубокой души он посвящал свою любовь несчастным бразильцам, пострадавшим от наводнения. От этого ему становилось легче, и жгучая боль уже не так терзало бесстрашное сердце сторожа.
Он лежал и улыбался.
| Достаточно! | Еще! |
